25.04.2009 в 15:03
Пишет Огненный Снег:Драббл для Вербы)
Название: Что хранит камень.
Автор: Огненный Снег.
Фэндом: Pet Shop of Horrors.
Персонажи: Медуза, граф Ди, упоминание Робина Хендрикса (том 1, Despair).
Рейтинг: PG.
Жанр: драббл.
Посвящение: Написано для Вербы-сан.
Дисклеймер: всё не моё.
читать дальшеМаленький трупик ящерицы, распластанный на дне коробки, вызывал чувство мучительно острой жалости. Ди ощутил, как к горлу подкатил комок, а в носу странно и непривычно защекотало. Только этого ещё не хватало... Граф не привык плакать из-за подобных вещей. Животные умирают. Животные должны умирать. Так уж заведено, что большинство из них уходят из жизни куда раньше отпущенного им природой срока. Вот только обычно они стремятся оставить потомство до того, как это произойдёт. После Медузы же не осталось ничего. Должно быть, именно из-за этого так больно, сказал себе граф. Потому как это мало того что смерть редчайшего, уникального животного, так смерть к тому же никчёмная, пустая... Ах, Медуза, Медуза!
Полицейский, великодушно доставивший тельце после вскрытия, с плохо скрытым отвращением смотрел на то, как бережно Ди брал её в руки, поглаживая по холодной спинке и что-то сокрушённо шепча себе под нос. Солнечный свет, струящийся в окно, тусклыми искрами играл на чешуе ящерицы, и серебряной казалась чешуя, а похожие когда-то на рубиновые капли глаза застыли... Полицейского передёрнуло, и он машинально достал из кармана пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой. Леон, конечно, предупреждал его, что этот граф Ди – тип подозрительный, но не до такой же степени? Разве будет нормальный человек с дохлой ящерицей миловаться? Тьфу ты... Он постарался ретироваться как можно быстрее, уже размышляя о том, как расскажет сегодня за ужином жене про полоумного китайца, разговаривающего с мёртвыми лягушками и змеями...
Дверь за полицейским закрылась. Остался лишь витающий в воздухе запах его удушливого табака. Ди зажёг благовония, и тонкая струйка ароматного дыма медленно потянулась к потолку.
Он обернулся к лежащей навзничь Медузе. Белоснежное её лицо было умиротворено, мёртвый рубин глаз уже не был способен причинить хоть какой-то вред. «Окаменела. Интересно, люди действительно понимают это выражение буквально? То, что раньше текло, теперь застыло – вот что называется окаменением». Бедное дитя столетий, древнее прекрасное дитя... Граф провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Кожа была как воск. В белых волосах слабо поблёскивали оправленные в золото изумруды. Робин, кажется, действительно хорошо ухаживал за ней – изумруды были огромными и чистыми, как слеза. И белое золото – в тон коже... Ах, Медуза! Не было на свете таких, как ты, и, наверное, уже больше не будет. Для кого теперь Ди искать самца?
«Такой редкий экземпляр, и её жизнь ушла напрасно. Совершенно напрасно».
Вдруг что-то кольнуло графа в сердце, что-то странное почудилось в застывших чертах ящерицы. Словно мёртвая Медуза пыталась донести до него что-то важное, одной ей известное.
- Расскажи мне, - негромко произнёс Ди на её родном языке, накрывая своей маленькой ладошкой её тонкие пальчики с острыми хитиновыми коготками. И она рассказала ему, - бездыханная, холодная снаружи и внутри, подобная камню, но не камень, - о том, как согревали её человеческие руки. Граф тихо вздохнул, его ресницы затрепетали, а Медуза говорила и говорила. Она рассказывала о том, как объятия Робина наполняли теплом её холоднокровную плоть, и как её собственная кровь начинала бежать быстрее, подгоняемая участившим биение сердцем. Она рассказывала о том, каким грустным и светлым был голос Робина, когда он беседовал с ней, несмотря на то, что она не могла ему ответить; и как прекрасен он был перед её глазами в тот единственный миг, перед тем, как упасть замертво. И Ди увидел его таким, каким видела Медуза – яркую золотистую вспышку, ослепительную и мимолётную, как всегда бывает перед тьмой. И когда ящерица замолчала, и граф смог перевести дыхание и оторвать свою руку от её пальцев, ему почудилась каменная улыбка, застывшая в антрацитовых зрачках Медузы.
- Я понял, что ты хотела сказать. Может быть, ты действительно была права. И это было не так уж напрасно. Ты была права... совсем не напрасно, - повторил он ещё раз, словно чтобы убедиться в правильности своих слов.
Солнечные лучи на её лице задрожали и запрыгали, и из-за этого казалось, будто бы ящерица беззвучно и светло засмеялась. Камни не умирают, подумал Ди. Они вечно хранят то, что у них внутри. Лицо Роберта навсегда запечатлелось в её зрачках.
Ди рассеянно погладил её по голове на прощание. Он уже знал, что, спалив это серебряное тельце, положит миниатюрный сосуд с прахом Медузы в гроб к Его Величеству Робину. Так будет правильно, подумал он. И Медуза тоже согласилась, что это правильно, и рубиновые искорки в её неживых глазах засияли чуть ярче, хотя, возможно, то была лишь игра солнечных бликов.
URL записиНазвание: Что хранит камень.
Автор: Огненный Снег.
Фэндом: Pet Shop of Horrors.
Персонажи: Медуза, граф Ди, упоминание Робина Хендрикса (том 1, Despair).
Рейтинг: PG.
Жанр: драббл.
Посвящение: Написано для Вербы-сан.
Дисклеймер: всё не моё.
читать дальшеМаленький трупик ящерицы, распластанный на дне коробки, вызывал чувство мучительно острой жалости. Ди ощутил, как к горлу подкатил комок, а в носу странно и непривычно защекотало. Только этого ещё не хватало... Граф не привык плакать из-за подобных вещей. Животные умирают. Животные должны умирать. Так уж заведено, что большинство из них уходят из жизни куда раньше отпущенного им природой срока. Вот только обычно они стремятся оставить потомство до того, как это произойдёт. После Медузы же не осталось ничего. Должно быть, именно из-за этого так больно, сказал себе граф. Потому как это мало того что смерть редчайшего, уникального животного, так смерть к тому же никчёмная, пустая... Ах, Медуза, Медуза!
Полицейский, великодушно доставивший тельце после вскрытия, с плохо скрытым отвращением смотрел на то, как бережно Ди брал её в руки, поглаживая по холодной спинке и что-то сокрушённо шепча себе под нос. Солнечный свет, струящийся в окно, тусклыми искрами играл на чешуе ящерицы, и серебряной казалась чешуя, а похожие когда-то на рубиновые капли глаза застыли... Полицейского передёрнуло, и он машинально достал из кармана пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой. Леон, конечно, предупреждал его, что этот граф Ди – тип подозрительный, но не до такой же степени? Разве будет нормальный человек с дохлой ящерицей миловаться? Тьфу ты... Он постарался ретироваться как можно быстрее, уже размышляя о том, как расскажет сегодня за ужином жене про полоумного китайца, разговаривающего с мёртвыми лягушками и змеями...
Дверь за полицейским закрылась. Остался лишь витающий в воздухе запах его удушливого табака. Ди зажёг благовония, и тонкая струйка ароматного дыма медленно потянулась к потолку.
Он обернулся к лежащей навзничь Медузе. Белоснежное её лицо было умиротворено, мёртвый рубин глаз уже не был способен причинить хоть какой-то вред. «Окаменела. Интересно, люди действительно понимают это выражение буквально? То, что раньше текло, теперь застыло – вот что называется окаменением». Бедное дитя столетий, древнее прекрасное дитя... Граф провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Кожа была как воск. В белых волосах слабо поблёскивали оправленные в золото изумруды. Робин, кажется, действительно хорошо ухаживал за ней – изумруды были огромными и чистыми, как слеза. И белое золото – в тон коже... Ах, Медуза! Не было на свете таких, как ты, и, наверное, уже больше не будет. Для кого теперь Ди искать самца?
«Такой редкий экземпляр, и её жизнь ушла напрасно. Совершенно напрасно».
Вдруг что-то кольнуло графа в сердце, что-то странное почудилось в застывших чертах ящерицы. Словно мёртвая Медуза пыталась донести до него что-то важное, одной ей известное.
- Расскажи мне, - негромко произнёс Ди на её родном языке, накрывая своей маленькой ладошкой её тонкие пальчики с острыми хитиновыми коготками. И она рассказала ему, - бездыханная, холодная снаружи и внутри, подобная камню, но не камень, - о том, как согревали её человеческие руки. Граф тихо вздохнул, его ресницы затрепетали, а Медуза говорила и говорила. Она рассказывала о том, как объятия Робина наполняли теплом её холоднокровную плоть, и как её собственная кровь начинала бежать быстрее, подгоняемая участившим биение сердцем. Она рассказывала о том, каким грустным и светлым был голос Робина, когда он беседовал с ней, несмотря на то, что она не могла ему ответить; и как прекрасен он был перед её глазами в тот единственный миг, перед тем, как упасть замертво. И Ди увидел его таким, каким видела Медуза – яркую золотистую вспышку, ослепительную и мимолётную, как всегда бывает перед тьмой. И когда ящерица замолчала, и граф смог перевести дыхание и оторвать свою руку от её пальцев, ему почудилась каменная улыбка, застывшая в антрацитовых зрачках Медузы.
- Я понял, что ты хотела сказать. Может быть, ты действительно была права. И это было не так уж напрасно. Ты была права... совсем не напрасно, - повторил он ещё раз, словно чтобы убедиться в правильности своих слов.
Солнечные лучи на её лице задрожали и запрыгали, и из-за этого казалось, будто бы ящерица беззвучно и светло засмеялась. Камни не умирают, подумал Ди. Они вечно хранят то, что у них внутри. Лицо Роберта навсегда запечатлелось в её зрачках.
Ди рассеянно погладил её по голове на прощание. Он уже знал, что, спалив это серебряное тельце, положит миниатюрный сосуд с прахом Медузы в гроб к Его Величеству Робину. Так будет правильно, подумал он. И Медуза тоже согласилась, что это правильно, и рубиновые искорки в её неживых глазах засияли чуть ярче, хотя, возможно, то была лишь игра солнечных бликов.