29.12.2008 в 09:32
терзают смутные подозрения, что автор заявки хотел не совсем то, что я написала =( Романс есть, пейринг есть, юмора нет.
читать дальшеНа первом курсе они оба — неуклюжие подростки, не понимающие произошедших в жизни изменений и не адаптировавшиеся к новой роли. Они не только не солдаты, они вообще даже просто дети, пытающиеся отыгрывать роли, которые общество навешивало на них предыдущие годы. Она — принцесса, поэтому пытается приказывать всем, разве что кроме учителей. Он — мальчик из приюта, который знает, что попал в академию только по милости фортуны. Но они хорошие дети, и умные дети, и углы сглаживаются.
На втором курсе они оказываются на одном курсе, более того — в одной группе. Им поручен общий проект и, не без противоречий, но все же успешно, они его завершают. Корнелия обнаруживает в Гильфорде ответственность, исполнительность и ум, он в ней — страстность, увлеченность и образованность. На втором курсе они становятся друзьями.
Окружающих удивляет их дружба: они слишком разные, их объединяет только настоящее, прошлое и будущее их разведут в разные стороны. О чем они могут говорить, помимо учебы? Что заставляет их искать компании друг друга? Они слишком молоды и слишком глупы — вы понимаете, в житейском смысле, - чтобы пытаться извлечь выгоду из этой дружбы. Так думают учителя, пожимая плечами и заключая «будущее рассудит». Ровесники более жестоки. И если Корнелии все равно (что вы можете, что вы смеете делать с принцессой?), то Гильфорд становится парией. Его исключают из круга — он преступил черту, он нарушил социальные границы, он смеет делать то, на что не имеет права! Но он умный мальчик и, конечно, может вернуться. Надо только догадаться и понять, и покаяться, и вернуться на свое законное место и — самое главное — отказаться от «дружбы» с принцессой. Гильфорду тяжело, страшно и одиноко, но он все же выбирает Корнелию. А она этого даже не замечает — так же, как не замечает проблем Гила. Или, возможно, очень даже замечает, просто ничего не говорит.
Выпуск разводит их — кажется, окончательно. Разве их что-нибудь связывало, кроме учебы? Разве воспоминаний достаточно, чтобы поддержать дружбу? Конечно, память — это уже не мало. Когда у него или у нее есть свободная минута, они, очень может быть, вспоминают, как лазали по заборам после отбоя, как помогали друг другу готовиться к тестам, как воровали горилку из личного запаса заместителя коменданта по хозяйственной части. Как смеялись, шутили, проваливали тесты и проносили на территорию запрещенную литературу. Как ночью перед парадом Гил спешно пришивал отвалившиеся пуговицы на парадный китель Корнелии (предательские пуговицы, а принцессы не умеют шить!). Как Корнелия пересказывала Гилу Дон Кихота (которого сама-то, к слову, читала только в издании для детей). Как они боялись страшного зачета по логистике. Как отрабатывали практики и стояли в караулах. Как опаздывали на пары. Как играли в снежки и - случайно! - попали в декана. Как осваивали черчение, а Гил сломал линейку и не мог сразу купить новую, поэтому чертил по обломкам («у вас очень, э-э... оригинальное э-э... виденье... э-э... деталей...»), пока Корнелия не отдала ему свою. Как Корнелия мерила его очки. Как запотевали стекла от чая в пластиковом стаканчике. Как быстро остывал тот же чай на морозе.
Но воспоминания — это только прошлое. А в настоящем они в разных частях, на разных континентах. Было бы глупо, неуместно и вроде как даже не за чем искать бывшего друга. Вокруг другие люди, но почему-то им обоим немножко одиноко, как будто кого-то или чего-то не хватает, как будто что-то не совсем так в их новых, теперь уже гораздо более правильных жизнях.
А потом дурацкий день, и дурацкий турнир, и дурацкий рыцарь в дурацком наэтмэа вызывает дурацких всех на дурацкий бой. Он хорош, этот вызвавший рыцарь, и побеждает — легко, так легко, что это даже просто скучно, - пока, наконец, не сталкивается с достойным противником. А когда бой закончен, рыцари выбираются из найтмэа, и бросивший вызов оказывается принцессой Корнелией, а принявший его — перспективным офицером местного гарнизона. Принцесса, будто не задумываясь, бросает:
Будете моим рыцарем.
И он отвечает:
Yes, your highness!
Кажется, тоже не задумываясь о последствиях. В стороне скрежесчет зубами начальник гарнизона («мой офицер!»), а ночью Корнелия кинется на шею Гилу и они поцелуются, снова, как когда-то, сто лет назад, после предпоследней сессии, когда у поцелуя был вкус карамели и колы, а еще тайны, которая, в конечном счете, их и разведет по разным континентам. Теперь у поцелуя должен быть другой вкус, но что-то возвращает их в прошлое и он шепчет:
Совсем как раньше.
а она кивает, чувствуя на губах вкус карамели, колы и, кажется, все-таки уже не дружбы, а даже любви.
URL комментариячитать дальшеНа первом курсе они оба — неуклюжие подростки, не понимающие произошедших в жизни изменений и не адаптировавшиеся к новой роли. Они не только не солдаты, они вообще даже просто дети, пытающиеся отыгрывать роли, которые общество навешивало на них предыдущие годы. Она — принцесса, поэтому пытается приказывать всем, разве что кроме учителей. Он — мальчик из приюта, который знает, что попал в академию только по милости фортуны. Но они хорошие дети, и умные дети, и углы сглаживаются.
На втором курсе они оказываются на одном курсе, более того — в одной группе. Им поручен общий проект и, не без противоречий, но все же успешно, они его завершают. Корнелия обнаруживает в Гильфорде ответственность, исполнительность и ум, он в ней — страстность, увлеченность и образованность. На втором курсе они становятся друзьями.
Окружающих удивляет их дружба: они слишком разные, их объединяет только настоящее, прошлое и будущее их разведут в разные стороны. О чем они могут говорить, помимо учебы? Что заставляет их искать компании друг друга? Они слишком молоды и слишком глупы — вы понимаете, в житейском смысле, - чтобы пытаться извлечь выгоду из этой дружбы. Так думают учителя, пожимая плечами и заключая «будущее рассудит». Ровесники более жестоки. И если Корнелии все равно (что вы можете, что вы смеете делать с принцессой?), то Гильфорд становится парией. Его исключают из круга — он преступил черту, он нарушил социальные границы, он смеет делать то, на что не имеет права! Но он умный мальчик и, конечно, может вернуться. Надо только догадаться и понять, и покаяться, и вернуться на свое законное место и — самое главное — отказаться от «дружбы» с принцессой. Гильфорду тяжело, страшно и одиноко, но он все же выбирает Корнелию. А она этого даже не замечает — так же, как не замечает проблем Гила. Или, возможно, очень даже замечает, просто ничего не говорит.
Выпуск разводит их — кажется, окончательно. Разве их что-нибудь связывало, кроме учебы? Разве воспоминаний достаточно, чтобы поддержать дружбу? Конечно, память — это уже не мало. Когда у него или у нее есть свободная минута, они, очень может быть, вспоминают, как лазали по заборам после отбоя, как помогали друг другу готовиться к тестам, как воровали горилку из личного запаса заместителя коменданта по хозяйственной части. Как смеялись, шутили, проваливали тесты и проносили на территорию запрещенную литературу. Как ночью перед парадом Гил спешно пришивал отвалившиеся пуговицы на парадный китель Корнелии (предательские пуговицы, а принцессы не умеют шить!). Как Корнелия пересказывала Гилу Дон Кихота (которого сама-то, к слову, читала только в издании для детей). Как они боялись страшного зачета по логистике. Как отрабатывали практики и стояли в караулах. Как опаздывали на пары. Как играли в снежки и - случайно! - попали в декана. Как осваивали черчение, а Гил сломал линейку и не мог сразу купить новую, поэтому чертил по обломкам («у вас очень, э-э... оригинальное э-э... виденье... э-э... деталей...»), пока Корнелия не отдала ему свою. Как Корнелия мерила его очки. Как запотевали стекла от чая в пластиковом стаканчике. Как быстро остывал тот же чай на морозе.
Но воспоминания — это только прошлое. А в настоящем они в разных частях, на разных континентах. Было бы глупо, неуместно и вроде как даже не за чем искать бывшего друга. Вокруг другие люди, но почему-то им обоим немножко одиноко, как будто кого-то или чего-то не хватает, как будто что-то не совсем так в их новых, теперь уже гораздо более правильных жизнях.
А потом дурацкий день, и дурацкий турнир, и дурацкий рыцарь в дурацком наэтмэа вызывает дурацких всех на дурацкий бой. Он хорош, этот вызвавший рыцарь, и побеждает — легко, так легко, что это даже просто скучно, - пока, наконец, не сталкивается с достойным противником. А когда бой закончен, рыцари выбираются из найтмэа, и бросивший вызов оказывается принцессой Корнелией, а принявший его — перспективным офицером местного гарнизона. Принцесса, будто не задумываясь, бросает:
Будете моим рыцарем.
И он отвечает:
Yes, your highness!
Кажется, тоже не задумываясь о последствиях. В стороне скрежесчет зубами начальник гарнизона («мой офицер!»), а ночью Корнелия кинется на шею Гилу и они поцелуются, снова, как когда-то, сто лет назад, после предпоследней сессии, когда у поцелуя был вкус карамели и колы, а еще тайны, которая, в конечном счете, их и разведет по разным континентам. Теперь у поцелуя должен быть другой вкус, но что-то возвращает их в прошлое и он шепчет:
Совсем как раньше.
а она кивает, чувствуя на губах вкус карамели, колы и, кажется, все-таки уже не дружбы, а даже любви.