Холод всегда мне был по душе
Штрих по белоснежному листу бумаги, грязный серый росчерк. Другой, третий, десятый - сильфидобоподная фигура, воздевшая руки к ровному краю листа, очерчена несколькими движениями руки, цепко сжимающей чуть сточенный карандаш.
Раз, два, три - порхает рука Художника. Четыре, пять, шесть - воздушная дева обретает нарисованную плоть. И пускай Натурщица, стоящая чуть поодаль, уже устала - Художник, оперируя безумным упорством, с анатомической точностью и безраздельной страстью, работает, а над белизной листа, уже подёрнутой серой паутинкой росчерков, вновь возносится карандаш.
Высокое чело, разлёт соболиных бровей, глаза - кошкины, родинка под нижними ресницами, вздёрнутый носик, полные губы, ямочка на подбородке - овал лица в обрамлении тёмных кудрей ложится на бумагу, и с листа смотрит на творца своего прекраснейшая из женщин.
Под изогнутой шеей - очаровательная ложбинка, от которой птичьими крылами разлетаются хрупкие ключицы. Тяжёлыми округлостями вздымаются в страстном вздохе груди. Тонкий стан изогнут в божественном танце - воздеты руки, лишь едва торчат в разные стороны острые локотки. Круто изогнуты бёдра, перевёрнутой чашей сверкают голые коленки, желобком перекатываются под кожей мышцы икр, трогательно выпирают лодыжки, изогнуты в шаге-прыжке оторванные от грязно-белой поверхности листа пяточки.
Подёрнуто дымкой прошедшего времени пространство. Мир отступил - неизвестно куда. Но карандаш по-прежнему возносится над бумагой, а Натурщица, ставшая Музой, окаменела - Мастер добавляет деталь за деталью, описывая свою, никому доселе неизвестную анатомию страсти.
Раз, два, три - порхает рука Художника. Четыре, пять, шесть - воздушная дева обретает нарисованную плоть. И пускай Натурщица, стоящая чуть поодаль, уже устала - Художник, оперируя безумным упорством, с анатомической точностью и безраздельной страстью, работает, а над белизной листа, уже подёрнутой серой паутинкой росчерков, вновь возносится карандаш.
Высокое чело, разлёт соболиных бровей, глаза - кошкины, родинка под нижними ресницами, вздёрнутый носик, полные губы, ямочка на подбородке - овал лица в обрамлении тёмных кудрей ложится на бумагу, и с листа смотрит на творца своего прекраснейшая из женщин.
Под изогнутой шеей - очаровательная ложбинка, от которой птичьими крылами разлетаются хрупкие ключицы. Тяжёлыми округлостями вздымаются в страстном вздохе груди. Тонкий стан изогнут в божественном танце - воздеты руки, лишь едва торчат в разные стороны острые локотки. Круто изогнуты бёдра, перевёрнутой чашей сверкают голые коленки, желобком перекатываются под кожей мышцы икр, трогательно выпирают лодыжки, изогнуты в шаге-прыжке оторванные от грязно-белой поверхности листа пяточки.
Подёрнуто дымкой прошедшего времени пространство. Мир отступил - неизвестно куда. Но карандаш по-прежнему возносится над бумагой, а Натурщица, ставшая Музой, окаменела - Мастер добавляет деталь за деталью, описывая свою, никому доселе неизвестную анатомию страсти.
-
-
11.09.2009 в 16:12-
-
11.09.2009 в 22:25